Любители птиц.

В Симферополе было много любителей певчих птиц. Мне, человеку, который увлекается птицами уже не один десяток лет, посчастливилось знать многих из них.

Однажды, погожим осенним днем меня, десятилетнего мальчишку, взял с собой на толкучку (так называли тогда вещевые рынки) старший брат. В воскресный день туда, казалось, отправлялся весь город. Что на этом рынке только не продавали – мебель, одежду, инструменты, домашних животных,  длинные «сосательные» конфеты в ярких обертках. Сновали лоточники с пирожками, чебуреками. Кто-то играл на баяне.  Старик, сопровождаемый огромной южнорусской овчаркой, играл на дудочке. Толкучка, которая оправдывала свое название, сначала, мне очень не понравилось: толпы народу, шум, толкотня. Рынок был поделен на две части невысоким забором из неоштукатуренного ракушечника. Во второй половине рынка торговали, кажется, дровами, сеном, скотом, сейчас я это плохо помню, но то, что было на самом заборе, я запомнил на всю жизнь. На забитых в камни гвоздиках висели клетки с удивительными птицами. Теперь я знаю, что это были самые обычные птицы - щеглы, зеленушки и чижи, но тогда они произвели на меня неизгладимое впечатление. Особняком держались любители канареек. Нечего и говорить, что теперь каждое воскресение я был там, возле птиц, где и познакомился с людьми, которые пронесли свою любовь к птицам через всю жизнь.

      Однажды я заговорил о птицах с одним человеком, который оказался настоящим знатоком. Он пригласил меня к себе домой и показал мне своих птиц, которые жили у него по много лет и были его настоящими друзьями. Был у него аквариум с очень красивыми, незнакомыми мне тогда экзотическими рыбками, но самое главное - это книжный шкаф, полный книг о животных, охоте, рыбалке, удивительных приключениях. Так мы познакомились. Звали его Николай Антонович Малахов. Каждый, кто коллекционирует книги, знает, как не хочется отдавать их кому-нибудь почитать, но Николай Антонович был не такой. В этот день я пришел домой с книгами. Вероятно, это определило мою судьбу. Николай Антонович увлекался птицами давно, еще до войны. Я очень любил слушать его рассказы.  На войну он попал после освобождения Симферополя, освобождал Севастополь, был тяжело ранен, домой вернулся инвалидом, однако скрывал это от всех. Инвалиду трудно было устроиться на работу. Работать пошел в Крымэнэрго, где давали дополнительный паек. Его Николай Антонович менял на корм для своих питомцев. С этим человеком мы дружили всю жизнь.

      Другой большой знаток певчих птиц в Симферополе был Леонид Сотников, к сожалению, я не знаю его отчества, все звали его дядя Леня. Жил он на Архивном спуске. Я никогда не был в его квартире, всех своих друзей - любителей он принимал в небольшой летней кухне, к которой была пристроена, как мне тогда казалось, большая вольера для птиц. Птицы там были самые разнообразные: начиная от обычных зерноядных птиц, и кончая очень редкими в неволе насекомоядными птицами, которые требуют от любителя настоящего мастерства. Но особенно мне запомнился певчий дрозд, лучший певец наших лесов, не уступающий даже знаменитому соловью. Дядя Леня был постоянным участникам всех выставок певчих и декоративных птиц, которые время от времени устраивало Общество охраны природы. Там то и поразил всех этот необыкновенный дрозд. Птица это пугливая, осторожная, в клетке долго дичится, даже если привыкнет к хозяину, почти всегда боится посторонних. Этот же удивительный дрозд никого не боялся. Только опытный птицелов может понять, сколько необходимо терпения и любви к птице, чтобы так ее приручить. Мало того, что он не боялся, он пел, пел в полный голос, несмотря на толпы народа и шум. Не было ни одной выставки, чтобы Сотникову не дали премии, или грамоты. Удивительно, Общество охраны природы запрещало ловить и содержать птиц и в то же время давало за это премии. Вообще любители - птицеловы всегда преследовались. Меня всегда поражало, почему по природоохранным и охотничьим законам застрелить птицу разрешалось, а поймать ее и держать у себя дома - нет. Часто у любителей оказывались птицы, попавшие в беду, обреченные на воле на смерть. Со сломанными крыльями, лапками, маленькие птенцы из разоренных гнезд. У любителей они получали все необходимое: лечение, корм, защиту и любовь своих хозяев. Надо сказать, птицы тоже привыкают к человеку. Они знают своего хозяина, скучают без него. Когда он к ним обращается, показывают свое доброе отношение, начинают поднимать хохолок, отряхиваются или запевают.

      Одним из самых опытных птицеводов был, конечно, Павел Григорьевич Болтоусов. Его небольшой домик на окраине Симферополя знали все городские птичники... Симферопольский птичий рынок. Группа увлеченных птицами людей. Бесконечные разговоры о своих любимцах. Подходит пожилой человек. Осматривает птиц, здоровается со всеми. Так я познакомился с замечательным человеком - Павлом Григорьевичем Болтоусовым. Приглашает нас посмотреть его хозяйство. Дом, двор, сараи - везде птицы. Соловьи, черноголовые славки, удоды, говорящие сороки и, конечно же, гордость хозяина - стая ручных дроф. Эти важные усатые великаны тотчас поразили мое воображение. В те далекие времена число этих огромных степных птиц уже сильно уменьшилось. У Павла Григорьевича была мечта - научиться разводить их в неволе. Много степных дорог исколесил он на своем видавшем виды велосипеде с моторчиком, предмете зависти всех знакомых мальчишек - юннатов, прежде чем в его доме появились несколько дрофиных яиц. Заботливая наседка - индюшка приняла их за свои и вывела птенцов. Когда я познакомился с Павлом Григорьевичем, они были уже взрослыми птицами. К сожалению, судьба этих дроф трагична. В конце шестидесятых годов они были выставлены на международной орнитологической конференции в Киеве. Птиц отметили, а Павлу Григорьевичу сказали, что разведение дроф в неволе дело очень ответственное и заниматься этим должны только специалисты. Пришлось часть птиц передать на ВДНХ, а оставшихся - в заповедник Асканья-Нова. Но, как видно, дрофы не нашли там столько любви и заботы и, как рассказывал мне их хозяин, вскоре погибли. Так закончился первый опыт по разведению дроф в неволе. Только сейчас, много лет спустя, когда дроф стало очень мало, орнитологи серьезно занялись этой проблемой.

Теперь, когда прошло немало лет и многих моих коллег - любителей птиц уже нет с нами, я понимаю, какие это были интересные, добрые, бескорыстные люди, навсегда оставшиеся в моей памяти. Не собираются больше на птичьем рынке любители. Да и наших родных отечественных птиц там не увидишь. Разве только иногда выставит кто-нибудь клеточку со щеглом или чижиком.