За черным слепухом

За черным слепухом

Утро выдалось ненастное. Изморось неприятно щекотала лицо, а каждый порыв встречного северного ветра заставлял поёживаться от холода. Я шёл по старой накатанной колее, ведущей к сосновому бору. По обе стороны дороги раскидывались спящие в сизой дымке осеннего тумана луга, поросшие редкими кустами. То справа, то слева из непроглядной пелены, словно призраки возникали и исчезали размытые очертания одиноких, уже лишившихся листвы деревьев. Только молодые дубки приветливо шумели посеревшими резными листочками, вздрагивая всей своей кроной под порывами ветра. Их шелест и тихий шорох дождя в полёгшей траве… это всё, что слышалось в то хмурое утро затянувшегося предзимья.

Чтобы поскорее выйти к намеченному месту я свернул с дороги на узкую тропу, петляющую в высокой траве среди невысоких раскидистых сосёнок. Над ними в светлеющей дымке величественно поднимался высокоствольный осинник. Встречный ветер уже доносил его грибной запах, запах преющих листьев, запах самой поздней осени… Путаясь ногами в густой траве и терпя колючие удары упругих сосновых веток, я спешил к узкому просвету в сплошной стене серебристо-серых осиновых стволов – зарастающей просеке, через сотню метров выходящей к вырубке, где и находился мой ток.

Минут через десять борьбы с густым подлеском, плотно затянувшим просеку, я оказался на месте… Обширная, не меньше полукилометра в диаметре вырубка, обнесённая частоколом огромных сосен, постепенно затягивалась порослью молодых осинок, орешника и вездесущей ежевикой. Казалось, вырубка эта ничем не отличалась от десятков таких же, разбросанных по всему лесу, но она была настоящей находкой для всякого птицелова. Уникальной её делало то, что располагалась она не в сплошном лесу, а на краю узкого перешейка между двумя лесными массивами, и служила своеобразным мостом для кочующих птичьих стай. Несметные множества чижей, чечёток, вьюрков посещали эту рукотворную опушку с самого начала осени. Теперь же, когда большинство птиц уже закончили перелёты, а кочевые стаи обосновались на кормных местах, на вырубке безраздельно хозяйничали синицы. Именно за ними я и шёл сюда многие километры не жалея ни сил, ни времени, а точнее за самыми маленькими из всего синичьего племени, крохотными звонкоголосыми птичками – московками.

Ток мой находился чуть поодаль от высоких деревьев среди низких осинок под старой уродливо изогнутой елью, которую из-за кривизны ствола пощадили лесорубы.

После двухчасового пути по безмолствующим пространствам голова кружилась от богатства птичьих голосов: обильный прикорм на току, устроенный неделей раньше, уже дал результат. Больше дюжины разных синичек порхали среди густых еловых ветвей, свисающих почти до земли. Здесь были и черноголовые гаички, похожие на маленькие пуховые комочки, и красивейшие лазоревки в голубых беретиках, и несколько оставшихся зимовать в лесу больших синиц. Где то неподалёку вяло долбил отсыревшую кору пёстрый дятел, и монотонно “переговаривались” снегири. Но звонких голосов московок слышно не было. Эти мелкие птички – большая редкость в сосновых лесах средней полосы. Хорошо, если на сотню других синичек придётся придется хоть одна белощёкая крошка. Основной их ареал лежит севернее, в еловых лесах Европы и Сибири, где они ведут осёдлый образ жизни и не отлетают южнее подобно чижам, чечёткам и снегирям.

Но делать было нечего, пришлось устанавливать тайник и ждать появления пролётных московок, которые наверняка время от времени посещают эту вырубку в компании других синиц. Для надёжности я взял с собой пару приманных московок, которые едва успев освоиться на новом месте уже бойко звенели из садков, вторя окружавшим их синицам. При ловле московок, да и любых других синиц, особой маскировки снасти не требуется. Вездесущие птички, привыкшие лазать среди густых ветвей, ничуть не сторожатся необычной обстановки и часто попадаются в самые простые ловушки. Нет необходимости и в надёжном укрытии для самого птицелова. Отойдя метров на десять от тока можно вовсе обойтись без скрада. Иной раз можно ловить синиц, удобно устроившись на каком-нибудь пеньке, откуда хорошо просматривается весь ток. Те же московки в погожий апрельский денёк попадаются в западню, которую охотник держит на вытянутой руке, прислонившись к толстому стволу дерева.

После завершения работы на току, я расположился за густым кустом лещины на толстом обрезке бревна и принялся наблюдать за суетливым кормлением стайки. То одна то другая синичка лихо слетала на ток, и ненадолго задержавшись в поисках семени подсолнуха, незамедлительно вспархивала с земли, скрываюсь в еловых ветвях от ветра и глаз голодных хищников.

Время шло… одни синицы, вдоволь насытившись, куда-то улетали, их сменяли новые, но долгожданные московки так и не появлялись…

Спустя пару часов, наконец, прекратился надоедливый дождь, уже успевший изрядно вымочить сеть тайника, ветер сменился, и среди плотной пелены облаков стали появляться редкие островки бледно-голубого осеннего неба. Они всё расширялись, сливались друг с другом, постепенно вытесняя медленно плывущие облака, пока, наконец, первый луч низкого осеннего солнца не скользнул по макушкам деревьев, пробежал по промокшей земле, заглядывая под каждый пучок увядшей травы. Всё вокруг сразу же ожило, заискрилось миллиардами капелек, дрожащих на кончиках веток. Спящие глубоким сном сосны, словно разом встрепенулись, потянулись колючими лапами на встречу приветливому солнцу, которое скрывалось за тучами вот уже несколько недель.

А как встретили эту перемену погоды птицы! Сотнями голосов зазвучал лес. Враз почти по-весеннему зазвенели колокольчики больших синиц, донеслись сверху куличьи голоса гаечек, дятел застучал по гнилушке с двойным усердием… и где-то совсем рядом раздался бойкий, ни на что не похожий посвист поползня – удивительной птицы, способной перемещаться по вертикальным стволам деревьев словно по ровной земле.

Свист раздался ещё ближе… и вот сине-белая, долгоносая птица уже в току. С самым разбойничьим видом поползень мигом разогнал всех синиц, недовольно прищелкнул клювом на невольно оставшуюся приманную московку, и принялся набирать семечки. За раз он может унести в своём длинном клюве до пяти увесистых семян подсолнуха, и быстро припрятав их где-нибудь в трещине коры на соседнем дереве, вернуться за новой порцией. Весь день без устали он будет заниматься этим однообразным делом, пока начисто не опустошит ток. Его вечная суетливости и агрессивность по отношению к соседям делают охоту невозможной и единственный способ отвадить надоедливую птицу – это покрыть её сетью. За одно можно было лишний раз проверить работу промокшей снасти, и как только разбойник в очередной раз спрыгнул в ток, я рванул шнур. Красивый синевато-дымчатый сверху поползень без лишней суеты забегал под сетью, отыскивая выход, не спеша при этом бросать свою добычу – крупное зерно конопли, которое он ухватил уже будучи накрытым. Освободив птицу, я уже было принялся укладывать сеть, как вдруг над головой в вышине еловой кроны раздалось тоненькое попискивание. Стайка из десятка желтоголовых корольков в поисках корма вылетела из сплошного леса. Крошечные большеглазые пичуги, словно бабочки перепархивали среди ветвей. Вряд ли этих чисто насекомоядных птичек интересовал зерновой прикорм, но беспрестанная возня синиц на току привлекла их внимание и вся стайка стала дружно опускаться вниз. В суете смешавшихся птичьих стаек и непрекращающемся щебете я не сразу заметил появление частого спутника корольковых групп. Из густой т.мной кроны ели выпорхнула московка. Маленькая, немногим крупнее королька, черненькая птичка с белоснежными щёчками внимательно изучала ток. Её тоненький голосок был едва отличим от попискивания корольков, но приманные тут же уловили его среди множества чужих. Мои синички сразу же стали активнее, беспокойно запрыгали в садках, то и дело высвистывая позывки. Гостья не замедлила отреагировать, увидев своих сородичей, она вздёрнула свой коротенький хохолок, бойко присвистнула и камнем упала на ток. Ещё мгновение и птица уже у меня в руках…

До чего же хороша эта крохотная лесная синичка. Старый самец окрашен очень нарядно, хотя и не блещет разнообразием цветов. Голова и грудь за исключением белых щёк, сплошь чёрные с металлическим переливом, брюшко охристого цвета, а крылья и хвост тёмно-серые. Чем старше птица тем контрастнее окрас, и тем сильнее находит на брюшко чёрный цвет груди. В целом синичка выглядит очень тёмной, из-за чего получила название чёрной синицы, или чёрного слепуха¹.

Бережно пересадив драгоценную добычу в садочек, я погрузил его в темноту рюкзака: так птица быстрее успокоится и не пострадает от стресса. Однако стоит помнить, что это крохотное создание с очень быстрым обменом веществ без корма может погибнуть в считанные часы. Если продолжать охоту, то садок с пойманными московками нужно оставить на свету, укрыв его со всех сторон светлой тканью. Вместо жёрдочек в него укладывают еловые ветки с хвоей, на которые и насыпают разнообразный корм. В углу крепят широкую, но не небольшую питейку. Главное, чтобы птицы не могли в ней вымокнуть, что в холодную погоду приведёт к неминуемой гибели московок.

Но я решил закончить ловлю. Поимка даже одной московки – большая удача, и сколько придётся ждать следующую птицу, было неизвестно. К тому же время уже перевалило за полдень и погода начала портиться. Вновь сменившийся ветер гнал с северо-запада синеватые тучи, обещающие снегопад. Наскоро собрав снасти, оставив весь прикорм на радость местным обитателем, я отправился домой и уже на выходе из леса шёл по первому настоящему снегу, который густо ложился на дорогу, укутывал сосновые лапы, выбеливал поля…

Свежепойманные московки нуждаются в особом уходе. Выпущенные в просторную клетку, или вольер, как это часто делают неопытные любители, птицы беспрестанно лазают по стенкам и потолку, и вскоре гибнут, так и не принявшись за корм. В первые дни необходима низкая, не более 20 см в высоту, клетка с жердочками расположенными в один ярус. Если московки отловлены зимой, лучше разместить клетку в прохладном помещении с температурой чуть выше нуля, во избежания перегрева птиц. В неё ставят достаточно широкую питейку, а на дно насыпают свежий корм. Из-за сильных индивидуальных предпочтений в пище рацион следует максимально разнообразить. В изобилии дают мучных червей и муравьиное яйцо, обычный корм насекомоядных птиц с чуть увеличенной долей белковой части. Из неживотных кормов можно предложить синичкам дроблёные кедровые орешки, давленные семена подсолнуха и конопли. Хорошим дополнением служат семена ели и сосны, которые охотно поедают большинство московок. Со временем они осваивают и другие корма, включая сырой и варёный фарш, хлеб, размоченный в молоке, мелко нарубленную зелень.

Некоторые охотники утверждают, что московки часто не принимаются за корм даже при соблюдении всех мер предосторожности. В этом случае они советуют прибегать к насильственному кормлению, после которого птички начинают есть самостоятельно. Такую особенность они приписывают и другим синицам. Я не берусь судить о справедливости таких суждений, могу лишь сказать, что все добываемые мной московки хорошо брались за корм в течение первых часов пребывания в неволе. Причиной отказа синиц от корма может послужить излишняя затенённость помещения. Большинство этих птиц в клеточных условиях при тусклом освещении укладываются спать, скрываясь в дуплянках или просто пряча голову под крыло. В тёмные зимние дни мои синички спят даже при хорошем искусственном освещении, когда остальные питомцы продолжают петь. Видимо это связанно с биологическими особенностями птиц, позволяющими им переживать длинные зимние ночи, обходясь без постоянного кормления. Поэтому при поимке московок важно обеспечить достаточное освещение помещения хотя бы в первые чесы пленения, когда птицам важно освоить новый корм.

По истечению первых дней московки быстро осваиваются, охотно берутся за разнообразные корма, и ведут себя так, будто были рождены в клетке. Даже при осеннем и зимнем лове птички начинают петь спустя всего одну - две недели. К этому времени их уже переводят в постоянные помещения. При этом московки хороши как в отдельных клетках, так и в общих садках и вольерах. Они неплохо уживаются с любыми соседями, никогда не проявляют агрессии и сами всегда успевают ускользнуть от не столь расторопных задир. Не следует только вешать дуплянки в вольерах, где московки соседствуют с большими синицами и поползнями. В противном случае стычки из-за искусственных домиков заканчиваются для более мелких синичек весьма плачебно. Кроме того к весне некоторые московки-самцы становятся весьма драчливы, и их лучше рассаживать по отдельным клеткам. Зато парные московки не только хорошо уживается между собой, но и часто приступают к размножению в просторных вольерах, или при свободном содержании в комнате.

Если же Вы намерены содержать московку как комнатного певца, отдельная клетка необходима. При одиночном содержании синичка поёт на протяжении всего года, не редко насвистывая в полголоса даже во время линьки. Конечно по пению московку нельзя отнести к разряду классных певцов, уступает она и своей близкой родственнице – большой синице, удерживающей первенство среди всего рода. Но зато московка обладает рядом черт, делающих её одним из самых интересных объектов содержания. Она удивительно быстро привыкает к клетке, даже будучи пойманной взрослой, хорошо осваивается с кормами и при надлежащем уходе живёт в неволе долгие годы. Её скромный, но весьма приятный наряд не выцветает с годами как у других синиц, а делается с каждой линькой всё контрастнее. Московка всегда привлекает внимание своими миниатюрными размерами, вечно весёлым поведением и удивительной доверчивостью к человеку.

Нежная песенка-колокольчик серебристого звучания исполняется некоторыми московками на несколько ладов, и всякий раз звучит по новому. Голосок этих птичек напоминает одновременно и об осенней поре, о прекрасных картинах золотой осени, и о весеннем пробуждении природы, неизменно сопровождаемом синичьем пением. Вот зазвучит в стенах квартиры задорный голосок, и воображение сразу рисует февральский заснеженный лес, залитый чистым светом весеннего солнца. Природа ещё спит, ещё не зачернели на полях первые проталины, не зажурчали по оврагам ручьи и кажется до настоящей весны ещё далеко-далеко. Но вдруг в вышине огромной сосны прозвенит тоненький хрустальный голосок крошечной птички, разнесётся лёгким ветерком по спящему лесу и сразу на душе станет радостно, светло! Скоро весна!

¹ Название черный слепух широко распространено в Сибири, где несведующие люди слепухами величают всех синиц, пищух, поползней и целый ряд других мелких птичек.

Материал с сайта "ОХОТА ЗА ГОЛОСАМИ" http://ohotagolos.ru